Новости

ВС РФ разобрался в контроле бенефициара над заложенным имуществом

Обзор определения Судебной коллегии по экономическим спорам Верховного Суда Российской Федерации от 24.10.2022 г. № 305-ЭС21-24325

В рамках дела о банкротстве ООО «ЭкспоСервис» ПАО «Банк «ЮГРА» в лице ГК «Агентство по страхованию вкладов» (далее – ГК АСВ) обратилось в суд с заявлением о включении в реестр требований кредиторов требования банка в сумме 148 418 000 рублей, как обеспеченного залогом недвижимого имущества. 

Данные требования ГК АСВ обосновало тем, что между ПАО «Банк «ЮГРА» и ООО «Акротен» (заемщиком) были заключены договор об открытии кредитной линии от 22.07.2015 № 075/КЛ-15 и дополнительные соглашения к этому договору. В обеспечение исполнения обязательств, принятых заемщиком, ПАО «Банк «ЮГРА» (залогодержатель) и ООО «ЭкспоСервис» (залогодатель) 26.01.2016 заключили договор об ипотеке № 075/ДЗ-15, на основании которого должник передал в залог нежилое здание площадью 3 813,9 кв. метра. 

В связи с неисполнением заемщиком обязательств, ПАО «Банк «ЮГРА» обратился в суд с иском о взыскании задолженности по договору об открытии кредитной линии, который удовлетворен решением Арбитражного суда города Москвы от 21.06.2018 по делу № А40-28904/2018 (с заемщика взыскано 337 412 426 рублей 62 копейки). Кроме того, банк обратился в суд с иском к ООО «ЭкспоСервис» об обращении взыскания на заложенное имущество, который также был удовлетворен решением Арбитражного суда города Москвы от 15.09.2020 по делу № А40-282577/2018. 

Поскольку задолженность, обеспеченная залогом должника, не была погашена, ГК АСВ предъявило требование к включению в реестр требований кредиторов ООО «ЭкспоСервис» (залогодателя) и просило признать ее обеспеченной залогом недвижимого имущества. 

Определением суда первой инстанции от 06.04.2021 заявление ГК АСВ было признано необоснованным. Суды апелляционной и кассационной инстанций оставили указанное определение суда первой инстанции без изменения. 

Отказывая в удовлетворении заявления агентства, суды сочли, что со стороны банка имело место злоупотребление правом (статья 10 ГК РФ). Данный вывод мотивирован следующим:

- банк (кредитор), ООО «Акротен» (заемщик) и ООО «ЭкспоСервис» (залогодатель) являлись аффилированными лицами, поскольку имели одного конечного бенефициара (Хотина А.Ю);

- недоказанность общности экономических интересов заемщика и залогодателя;

- имущество передано в залог через шесть месяцев после выдачи кредита. По мнению судов, вследствие заключения залоговой сделки у ООО «ЭкспоСервис» возникли признаки недостаточности имущества;

- денежные средства, которые банк предоставил на основании обеспечиваемого ипотекой договора об открытии кредитной линии, ООО «Акротен» (заемщик) сразу же перечислило третьему лицу с назначением платежа «оплата по договору поставки строительных материалов». Это третье лицо и другие лица, с которыми взаимодействовал заемщик, имели счета, обслуживаемые ПАО «Банк «ЮГРА», они периодически перечисляли друг другу денежные средства. Временной администрацией по управлению банком выявлены факты безосновательного вывода денежных средств из кредитной организации ее прежним руководством. Поскольку выдача кредита ООО «Акротен» с высокой степенью вероятности относится к числу таких операций, действия по обеспечению подобного рода кредита ипотекой направлены на причинение вреда независимым кредиторам залогодателя.

Верховный Суд РФ, рассмотрев кассационную жалобу ГК АСВ, отменил указанные судебные акты нижестоящих судов и направил обособленный спор на новое рассмотрение. В обоснование необходимости отмены судебных актов в Определении Верховного Суда РФ от 24.10.2022 №305-ЭС21-24325 (4) указаны следующие доводы. 

Правонарушение, заключающееся в необоснованном принятии должником дополнительных долговых обязательств и (или) в необоснованной передаче им имущества другому лицу, причиняющее ущерб конкурсной массе и, как следствие, наносящее вред имущественным правам кредиторов должника, является основанием для признания соответствующих сделок, действий недействительными по специальным правилам, предусмотренным статьей 61.2 Закон о банкротстве. На основании статья 61.3 Закона о банкротстве могут быть признаны недействительными сделки, нарушающие интересы гражданско-правового сообщества кредиторов преимущественным удовлетворением требования одного из членов сообщества. Согласно сложившейся судебной практике, применение статьи 10 ГК РФ возможно лишь в том случае, когда речь идет о сделках с пороками, выходящими за пределы дефектов подозрительных сделок, сделок с предпочтением. Закрепленные в статьях 61.2 и 61.3 Закона о банкротстве положения о недействительности сделок, направленные на пресечение возможности получения предпочтения, извлечения преимуществ из недобросовестного поведения, причиняющего вред кредиторам должника, обладают приоритетом над нормами статьи 10 ГК РФ исходя из общеправового принципа «специальный закон отстраняет общий закон», определяющего критерий выбора в случае конкуренции общей и специальной норм, регулирующих одни и те же общественные отношения. При этом сделки, указанные в статьях 61.2 и 61.3 Закона о банкротстве, являются оспоримыми. Поэтому при отсутствии судебного акта о признании такой сделки недействительной доводы о наличии у нее признаков подозрительности, предпочтительности не могут использоваться в качестве возражений при установлении в деле о банкротстве требования кредитора, основанного на этой сделке (пункт 4 постановления Пленума Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации от 23.12.2010 № 63 «О некоторых вопросах, связанных с применением главы III.1 Федерального закона «О несостоятельности (банкротстве)»). 

В рассматриваемом случае обеспечительные сделки по специальным основаниям, предусмотренным Законом о банкротстве, не оспаривались и недействительными не признаны. Договор об ипотеке, на котором основано требование банка, заключен за рамками трехлетнего периода подозрительности, предусмотренного статьей 61.2 Закона о банкротстве, и шестимесячного периода, установленного статьей 61.3 упомянутого Закона. Сам по себе факт заключения сделки до начала течения периодов подозрительности, предпочтительности, исключающий возможность ее оспаривания по правилам статей 61.2, 61.3 Закона о банкротстве, не является достаточным основанием для квалификации возникших отношений как ничтожных. 

Положения статей 10 и 168 ГК РФ могут быть применены только к сделкам, совершенным с пороками, выходящими за пределы дефектов подозрительных сделок, сделок с предпочтением. 

Самого по себе факта того, что кредитор, заемщик и ООО «ЭкспоСервис» (залогодатель) входили в одну группу лиц, подконтрольную Хотину А.Ю., недостаточно для признания требования необоснованным. Заключение договоров ипотеки одним лицом, входящим в группу, в пользу банка по кредитам, предоставленным им состоящему в той же группе заемщику, имело разумный экономический мотив – выполнение нормативных требований об обеспеченности ссудной задолженности, предъявляемых к кредитным организациям регулятором. В соблюдении данных нормативов были напрямую заинтересованы все члены упомянутой группы, поскольку это позволяло сохранить на финансовом рынке банк, к услугам которого периодически обращались все члены группы для пополнения оборотных средств. Помимо этого, у организаций, входящих в одну группу, имелась и общая экономическая цель – получение прибыли от деятельности группы в целом. 

Определяя баланс между общими интересами группы и личными интересами ее участника, кредиторов последнего необходимо исходить из того, что не подлежат квалификации как направленные против кредиторов те действия участника группы, которые будучи ориентированными на реализацию правомерного, экономически оправданного общегруппового интереса, не стали причиной объективного банкротства такого участника. В противном случае сделка может быть признана недействительной по правилам Закона о банкротстве, а при выходе пророков сделки за пределы диспозиции специальной нормы – по правилам статей 10, 168 ГК РФ.

Вывод судов об отсутствии у заемщика и ООО «ЭкспоСервис» общих экономических интересов вступил в противоречие с другим выводом судов – о вхождении этих двух хозяйственных обществ в одну группу лиц, что объясняло мотив заключения обеспечительной сделки, а не исключало его. 

Для признания сделки ничтожной необходимо было установить дополнительные пороки, помимо указанных в диспозиции пункта 2 статьи 61.2 Закона о банкротстве. 

Обеспечительная сделка заключена при наличии действительных кредитных обязательств, во исполнение которых банк ранее предоставил денежные средства заемщику. Так, судами не был установлен факт последующего возврата банку выданных им кредитных средств по цепочке формальных расчетных операций, не связанных с осуществлением реальной экономической деятельности. Перечисление же заемщиком суммы кредита после ее получения третьему лицу, входящему в одну группу с банком и заемщиком, с указанием назначения платежа «оплата по договору поставки строительных материалов», само по себе не является обстоятельством, достаточным для заключения о фиктивности кредитных отношений. 

В рассмотренном деле Верховный Суд РФ затронул целый ряд важных вопросов, связанных с применением норм, касающихся недействительности сделки должника, находящегося в процедуре банкротства и правомерности требований, возникших из внутригрупповых сделок. 

Необходимо отметить установленные в Определении критерии правомерности/неправомерности требований кредиторов, аффилированных с должником, для целей включения в реестр требований кредиторов. Ранее в судебной практике превалировала точки зрения, что предоставленное должником другому члену группы обеспечение внутригрупповой задолженности (поручительство, залог) не может конкурировать с требованиями независимых кредиторов, обязанность доказывания реальности таких сделок возлагалась на кредитора с применением повышенного стандарта доказывания. Обусловлено это было тем, что при внутригрупповой задолженности нет необходимости дополнительно гарантировать возврат средств, вложенных аффилированным кредитором, поскольку вложенное остается внутри группы аффилированных лиц, контролируемых одним бенефициаром, что в свою очередь, лишает экономического смысла предоставление обеспечений одними членами группы в пользу других членов группы по обязательствам внутри группы (Определение Верховного Суда РФ от 11.07.2019 N 305-ЭС19-4021, Определение Верховного Суда РФ от 26.05.2017 N 306-ЭС16-20056(6)).

В рассматриваемом деле Верховный Суд РФ сформулировал критерии, при доказанности которых требование, обусловленное внутригрупповыми обязательствами, может быть включено в реестр требований кредиторов наравне с требованиями независимых кредиторов:

- наличие разумного экономического мотива, к которому в данном деле отнесено: выполнение нормативных требований и получение прибыли как общая экономическая цель группы в целом; 

- действия участников группы, направленные на реализацию правомерного и экономически оправданного интереса, не стали непосредственной причиной банкротства. 

Другой важный вывод рассматриваемого Определения Верховного Суда РФ касается разграничения оснований оспаривания сделок должника по специальным основаниям, предусмотренным статьями 61.2 и 61.3 Закона о банкротстве, и по основаниям статей 10 и 168 ГК РФ. Повторив уже неоднократно изложенный довод, что применение статьи 10 ГК РФ при оспаривании сделок должника возможно только в том случае, когда речь идет о пороках сделки, выходящих за пределы дефектов подозрительных сделок и сделок с предпочтением, Верховный Суд РФ указал, что правонарушение, заключающееся в необоснованном принятии должником дополнительных долговых обязательств и (или) в необоснованной передаче им имущества другому лицу, причиняющее ущерб конкурсной массе и, как следствие, наносящее вред имущественным правам кредиторов должника, является основанием для признания соответствующих сделок, действий недействительными по специальным правилам, предусмотренным статьей 61.2 Закона о банкротстве. Самих по себе указанных обстоятельств недостаточно для признания сделки ничтожной на основании статьи 10 ГК РФ – необходимо установить дополнительные пороки сделки.