Новости

Обзор судебных актов Верховного Суда РФ за 2 квартал 2020 года по делам о банкротстве

  1. Заключение мирового соглашения в деле о банкротстве основного должника, по которому такой должник получает отсрочку исполнения денежного обязательства, не прекращает процедуру принудительного взыскания в деле о банкротстве поручителя, если последний принял обязательство сохранить поручительство на прежних условиях (определение ВС РФ от 28.05.2020 № 305-ЭС18-11645)
  2. Кредитор при переводе долга не может нести риски признания сделки по переводу долга между аффилированными лицами недействительной, так как о характере отношений нового и предыдущего должников кредитор может не знать (определение ВС РФ от 25.05.2020 № 306-ЭС19-28454)
  3. Обжалование судебного акта согласно пункту 24 постановления № 35 является экстраординарным обжалованием ошибочного взыскания и отличается от рассмотрения заявлений в порядке главы 37 АПК РФ (определение ВС РФ от 19.05.2020 № 305-ЭС18-5193 (3))
  4. Заключение договора субподряда в целях исполнения обязательств подрядчика по муниципальному контракту, имущественные права по которому заложены банку, не влечёт автоматическое включение прав из договора субподряда в предмет залоговых обязательств по договору о залоге (определение ВС РФ от 28.05.2020 № 303-ЭС18-7751 (4)).
  5. При рассмотрении заявлений банка и лица, предоставившего векселя должника в залог банку, суд устанавливает следующий порядок удовлетворения требования кредиторов: после погашения требований перед банком по основному обязательству права требования по вексельному долгу переходят к залогодателю
  6. При рассмотрении кандидатуры управляющего, предложенного первым заявителем по делу о банкротстве, требования которого погашены вторым заявителем по делу о банкротстве, во внимание должны приниматься доказательства независимости управляющего при окончательном выборе кандидатуры (определение ВС РФ от 21.05.2020 № 305-ЭС19-26656)
  7. Залоговый кредитор вправе претендовать на 90% выручки от реализации имущества должника-физического лица при отсутствии кредиторов 1 и 2 очереди (определение ВС РФ от 21.05.2020 № 307-ЭС19-25735)
  8. При отсутствии денежных средств на корреспондентском счете банка он не в состоянии реально выполнить поручения клиентов по причине его неплатежеспособности, поэтому безналичные деньги в виде записи по счетам утрачивают свое назначение как средство платежа (определение ВС РФ от 22.05.2020 № 305-ЭС17-16841(64))
  9. Арбитражный суд при утверждении мирового соглашения обязан оценить его экономическую обоснованность и целесообразность, а также степень вероятности исполнения соглашения с учетом требований разумности и рыночной конъюнктуры (определение ВС РФ от 25.05.2020 № 305-ЭС15-11067)
  10. Кредитор, чье заявление принято судом к рассмотрению, вправе с этого момента ознакомиться с материалами дела и направить апелляционные жалобы в отношении судебных актов, подтверждающих требования других кредиторов (определение ВС РФ от 08.06.2020  № 305-ЭС17-2261(8))
  11. Зачет взаимных требований, основанных на недопоставке товара, не может быть оспорен как сделка с предпочтением согласно статье 61.3 Закона о банкротстве (определение ВС РФ от 11.06.2020 № 305-ЭС19-18890(2))
  12. При оспаривании обеспечительной сделки в деле о банкротстве залогодателя (поручителя) кредитная организация не может быть признана злоупотребляющим правом несмотря на то, что сделка для залогодателя (поручителя) является убыточной (определение ВС РФ от 08.06.2020 № 307-ЭС16-7958)
  13. Требование о выплате дивидендов подлежит удовлетворению после погашения требований, указанных в пункте 4 статьи 142 Закона о банкротстве, и такое требование не может быть отнесено к текущим требованиям (определение ВС РФ от 11.06.2020 № 305-ЭС20-16)
  14. Суброгационные требования поручителя не могут конкурировать с требованиями независимых кредиторов, если компенсационное финансирование было представлено должнику в период его имущественного кризиса (определение ВС РФ от 04.06.2020 № 306-ЭС20-224 (2, 3, 5))
  15. При привлечении членов совета директоров к субсидиарной ответственности необходимо оценивать степень вовлеченности каждого из ответчиков в процесс вывода активов должника и их осведомленность о причинении данными действиями вреда его кредиторам (определение ВС РФ от 22.06.2020 № 307-ЭС19-18723(2, 3))
  16. Вынесение решения о возмещении контролирующим лицом ущерба, причиненного преступлением, влечет невозможность взыскания этой же суммы в рамках субсидиарной ответственности (определение ВС РФ от 03.07.2020 № 305-ЭС19-17007(2))

 

  1. Заключение мирового соглашения в деле о банкротстве основного должника, по которому такой должник получает отсрочку исполнения денежного обязательства, не прекращает процедуру принудительного взыскания в деле о банкротстве поручителя, если последний принял обязательство сохранить поручительство на прежних условиях (определение ВС РФ от 28.05.2020 № 305-ЭС18-11645)

Банк заключил с ООО (далее – заёмщик) кредитный договор, исполнение обязательств по которому было обеспечено поручительством двух физических лиц.

В связи с неисполнением заемщиком и поручителями обязательств по возврату кредита решением суда с указанных лиц в солидарном порядке в пользу банка взыскана задолженность. В отношении заемщика и обоих поручителей введены процедуры банкротства.

В связи с частичной переуступкой прав от банка к новому кредитору в процедурах банкротства заемщика и двух поручителей произведена замена банка на третье физическое лицо (далее - Кредитор).

В деле о банкротстве основного заемщика заключено мировое соглашение, предусматривающее изменение сроков исполнения обязательств заемщика перед Кредитором, обеспеченных поручительством физических лиц.

В рамках дела № А41-44136/2016 о банкротстве одного из поручителей - физического лица финансовый управляющий его имуществом обратился в суд с заявлением об исключении требования Кредитора из третьей очереди реестра.

Исключая требование Кредитора из реестра, суд первой инстанции, сославшись на положения статьи 367 ГК РФ, статей 16 и 71 Закон о банкротстве, пришел к выводу о том, что утверждение мирового соглашения в деле о банкротстве заёмщика не только изменило условия о сроках исполнения кредитного обязательства, но и правоотношения между кредитором и поручителем в силу их акцессорного характера.

Постановлением апелляционного суда отменено определение суда и отказано в удовлетворении требований[1]. По мнению суда апелляционной инстанции, задолженность перед Кредитором, установленная вступившим в законную силу судебным актом, не погашена, в связи с чем оснований считать, что у должника – поручителя отсутствуют обязательства перед Кредитором не имеется.

Постановлением суда округа постановление апелляционного суда отменено и  оставлено в силе определение суда первой инстанции[2].

Верховный Суд РФ отменил судебные акты округа и суда первой инстанции, указав следующее.

При разрешении вопроса о влиянии мирового соглашения, заключенного в деле о банкротстве основного должника, на обязательство из поручительства, необходимо исходить из правовой природы обеспечительных сделок, смысл которых заключается в ограждении кредитора от риска непредоставления должником исполнения по основному обязательству, в повышении вероятности погашения долга за счет обеспечения, в защите кредитора от неоплатности должника, в том числе на случай банкротства последнего.

Добросовестный и разумный кредитор, выдавая кредит, обоснованно рассчитывает на его возврат заемщиком и получение платы. Фактор же наличия обеспечения, повышающего вероятность возврата денег, объективно влияет на условия кредитования, в частности, на получение одобрения кредитного комитета, срок, процентную ставку и т.д.[3]

При этом Судебная коллегия обратила внимание на то, что должник – поручитель и Кредитор в переписке между ними согласовали сохранение поручительства должника на прежних условиях, как условие заключения мирового соглашения.

Таким образом, заключение мирового соглашения в деле о банкротстве основного заемщика Кредитор согласовал с поручителем. Стороны пришли к соглашению о сохранении солидарной обязанности должника на прежних условиях после заключения мирового соглашения. Следовательно, требование кредитора подлежит сохранению, позволяя ему получить удовлетворение в полном объёме в деле о банкротстве солидарного должника. Иной вывод противоречил бы договоренностям сторон.

Верховный Суд РФ указал, что апелляционный суд пришёл к верным выводам о недопустимости исключения требований заявителя из реестра должника в силу согласования сторонами спора сохранения поручительства на условиях первоначального договора, без учета изменения основного обязательства мировым соглашением.

 

  1. Кредитор при переводе долга не может нести риски признания сделки по переводу долга между аффилированными лицами недействительной, так как о характере отношений нового и предыдущего должников кредитор может не знать (определение ВС РФ от 25.05.2020 № 306-ЭС19-28454)

В рамках дела №А65-3667/2018 о банкротстве должника суд отказал банку во включении в реестр требований кредиторов. Постановлениями апелляционного суда[4] и суда округа[5] судебный акт оставлен без изменения.

Как установлено судами, между банком и первоначальным должником были заключены кредитные соглашения. Затем банк, первоначальный должник и новый должник заключили соглашения о переводе долга, согласно которому новый должник принял обязательства по возврату выданных кредитов. Первоначальный должник в качестве встречного предоставления за принятие долга обязался уступить новому должнику права требования к другому обществу (дебитор). Позднее первоначальный должник и дебитор прекратили свою деятельность, о чём в ЕГРЮЛ внесены соответствующие записи.

Отказывая Банку об установлении требований Банка в реестре нового должника,  суды указали на, что перевод долга осуществлён безвозмездно, уступка прав за перевод долга не произведена, в связи с чем признали сделку по переводу долга лишенной для нового должника экономического смысла (статьи 10 и 170 ГК РФ).

Верховный Суд РФ не согласился с указанными актами судов, указав, что, разрешая вопрос о получении новым должником встречного предоставления при переводе долга, необходимо исходить из презумпции возмездности гражданско- правовых договоров (пункт 3 статьи 423 ГК РФ) и действительности соответствующей сделки в отсутствие в ней условий о получении новым должником каких-либо имущественных выгод, в том числе оплаты за принятие долга на себя. Если при привативном переводе долга отсутствует денежное предоставление со стороны первоначального должника и не доказано намерение нового должника одарить первоначального, презюмируются иные, не связанные с денежными, основания возмездности подобной сделки. В частности, такая возмездность, как правило, вытекает из внутригрупповых отношений первоначального и нового должников, в связи с чем, в подобной ситуации не применяются правила пункта 3 статьи 424 ГК РФ  об определении цены в денежном выражении.

Об аффилированности первоначального и нового должников банк последовательно указывал на протяжении всего судебного разбирательства и ссылался, что сделка преследовала цель реструктуризации задолженности внутри группы лиц. Банк ссылался на то, что, не будучи связанным с членами этой группы, он не знал и не мог знать о характере отношений нового и первоначального должника (их возмездности/безвозмездности).

Верховный Суд РФ подчеркнул, что возложение на кредитора риска признания перевода долга недействительным по данному основанию подрывает его разумные ожидания и дестабилизирует оборот в целом.

В связи с изложенным, Судебная коллегия судебные акты отменила и направила обособленный спор на новое рассмотрение.

  1. Обжалование судебного акта согласно пункту 24 постановления № 35 является экстраординарным обжалованием ошибочного взыскания и отличается от рассмотрения заявлений в порядке главы 37 АПК РФ (определение ВС РФ от 19.05.2020 № 305-ЭС18-5193 (3))

Горная компания по делу № А41-35652/2017 обратилась с иском к обществу (далее также - Должник) о взыскании задолженности. Суд первой инстанции отказал в удовлетворении иска, а постановлениями апелляционного суда от 05.12.2017 и суда округа в пользу горной компании взысканы денежные средства.

Впоследствии Должник и его кредитор в деле о банкротстве (№ А40-233741/2017) обратились с заявлениями о пересмотре постановления суда апелляционной инстанции от 05.12.2017 по вновь открывшимся обстоятельствам, сославшись на вступление в законную силу решения по другому делу.

Определением апелляционного суда, оставленным без изменения постановлением суда округа в удовлетворении заявлений о пересмотре судебного акта по вновь открывшимся обстоятельствам отказано.

После этого кредитор, ссылаясь на свой статус конкурсного кредитора, обратился с жалобой на постановление суда апелляционной инстанции от 05.12.2017 по правилам пункта 24 постановления № 35, представив, в числе прочего, новые доказательства.

Определением апелляционного суда[6], оставленным без изменения постановлением суда округа[7], в удовлетворении заявления Кредитора отказано.  При чем, причем апелляционный суд указал на отказ в пересмотре постановления от 05.12.2017 по вновь открывшимся обстоятельствам.

Кроме того, апелляционный суд обратил внимание на то, что ранее кредитору и должнику в удовлетворении заявлений о пересмотре судебного акта по вновь открывшимся обстоятельствам отказано. При этом, как отметил апелляционный суд, приведенные в рассматриваемом повторном заявлении доводы тождественны доводам, приведенным при первом обращении с заявлением о пересмотре по вновь открывшимся обстоятельствам.

Верховный Суд РФ не согласился с судебными актами, указав следующее.

Рассматривая последнее заявление Кредитора, суды фактически констатировали его тождественность заявлению о пересмотре по вновь открывшимся обстоятельствам, поданному Кредитором ранее. Однако из содержания последнего заявления следует, что кредитор ссылался на порядок обжалования, предусмотренный пунктом 24 постановления № 35.

Согласно правовой позиции, изложенной в определении ВС РФ  от 24.12.2015 № 304-ЭС15-12643, обжалование кредитором судебных актов по правилам пункта 24 постановления № 35  является одним из выработанных судебной практикой правовых механизмов обеспечения права на судебную защиту лиц, не привлеченных к участию в деле, в том числе тех, чьи права и обязанности обжалуемым судебным актом непосредственно не затрагиваются.

При этом названный механизм отличается от предусмотренных АПК РФ порядков обжалования (пересмотра), закрепленных в статье 42 и главе 37 АПК РФ.

В отличие от названных двух порядков экстраординарное обжалование ошибочного взыскания предполагает, что с заявлением обращается кредитор (или арбитражный управляющий в интересах кредиторов), не участвовавшее в деле, которое и не подлежало привлечению к участию в нем, но которому судебный акт о взыскании долга объективно противопоставляется в деле о банкротстве ответчика (должника). В случае признания каждого нового требования к должнику обоснованным доля удовлетворения требований остальных кредиторов снижается, в связи с чем они объективно заинтересованы, чтобы в реестр включалась только реально существующая задолженность[8]. Этим и обусловлено наделение иных кредиторов правом на экстраординарное обжалование ошибочного взыскания в рамках общеискового процесса.

Кроме того, в данном определении Верховного Суда РФ подчеркнуто, что порядок обжалования, предусмотренный пунктом 24 постановления № 35, по своей функциональности предполагает как возможность приведения новых доводов, так и представления (в случае необходимости) новых доказательств.

В связи с чем, Судебная коллегия судебные акты апелляционной и кассационной инстанций отменила, дело направила в суд апелляционной инстанции для рассмотрения по существу.

  1. Заключение договора субподряда в целях исполнения обязательств подрядчика по муниципальному контракту, имущественные права по которому заложены банку, не влечёт автоматическое включение прав из договора субподряда в предмет залоговых обязательств по договору о залоге (определение ВС РФ от 28.05.2020 № 303-ЭС18-7751 (4)).

Между муниципальным казённым учреждением (заказчиком) и должником (подрядчиком) заключен муниципальный контракт на выполнение работ. 

Между должником (заёмщик) и банком подписан кредитный договор, исполнение обязательств заёмщика перед банком обеспечено договором о залоге имущественных прав, которые возникли и возникнут у должника-подрядчика по муниципальному контракту.

Заемщик взыскал задолженность с привлеченного субподрядчика по договору субподряда, в связи с чем, банк посчитал, что эти права требования подрядчика к субподрядчику также обеспечивают исполнения обязательств по кредитному договору, так как такие права вытекают из муниципального контракта. 

В рамках дела № А59-2230/2015 о банкротстве должника банк обратился в суд с заявлением о разрешении разногласий, возникших между банком и конкурсным управляющим, по распределению денежных средств, считая, что денежные средства должны быть распределены в пользу банка, как залогового кредитора.

Определением арбитражного суда, оставленным без изменения постановлением апелляционного суда, разногласия разрешены в пользу конкурсного управляющего без применения правил статьи 138 Закона о банкротстве, то есть без признания права залога банка[9].

Разрешая разногласия в пользу конкурсного управляющего, суды первой и апелляционной инстанций руководствовались статьями 336, 339, 358.1, 358.3 ГК РФ  и пришли к выводу о не распространении режима залога в пользу банка на требования к субподрядчику, поскольку предметом договора залога являются имущественные права должника-залогодателя на получение от муниципального заказчика платежей в связи с исполнением своих обязательств подрядчика по муниципальному контракту, а имущественные права подрядчика по договору субподряда не являются предметом договора залога.

Постановлением суда округа судебные акты изменены: разногласия разрешены в пользу банка с указанием на распределение названной суммы денежных средств в соответствии с положениями статьи 138 Закона о банкротстве[10].

Суд округа признал выводы судов нижестоящих инстанций ошибочными, поскольку из условий договора субподряда следует, что он заключен во исполнение обязательств по муниципальному контракту. То есть право требования с контрагента – субподрядчика (имущественное право) возникло у подрядчика (должника) именно в связи с заключением муниципального контракта, имущественные права по которому находятся в залоге у банка.

Верховный Суд РФ не согласился с выводами суда округа, указав, что само по себе заключение договора субподряда в целях исполнения обязательств подрядчика по муниципальному контракту, имущественные права по которому заложены банку, не влечёт автоматическое включение прав из договора субподряда в предмет залоговых обязательств по договору о залоге.

В связи с чем, Судебная коллегия постановление суда округа отменила, оставив в силе судебные акты нижестоящих судов о нераспространении режима залога в пользу банка по требованиям к субподрядчику, так как, исходя из статей 339 и 358.3 ГК РФ существенным условием договора залога прав является указание на обязательство, из которого вытекает закладываемое право, однако стороны договора залога прав не достигли соглашения о залоге прав по договору субподряда.

  1. При рассмотрении заявлений банка и лица, предоставившего векселя должника в залог банку, суд устанавливает следующий порядок удовлетворения требования кредиторов: после погашения требований перед банком по основному обязательству права требования по вексельному долгу переходят к залогодателю (определение ВС РФ от 21 мая 2020 года № 308-ЭС19-17398 (2))

Как следует из материалов дела № А32-27828/2015, между банком и должником заключен кредитный договор. В целях обеспечения исполнения обязательств по кредиту залогодатель (далее – компания) передал банку (векселедержатель) в залог семь простых векселей самого должника по договору заклада векселей, содержащие индоссамент «платите приказу банка».

В отношении должника введена процедура банкротства. Банк и компания обратились в суд с заявлениями о включении в реестр своих требований, которые приняты судом для совместного рассмотрения (банк по кредитному договору, компания по вексельному долгу).

Определением суда первой инстанции, оставленным без изменения постановлениями судов апелляционной инстанции[11] и округа[12], требования банка включены в реестр в заявленном размере, а компании отказано в удовлетворении ее требований.

Разрешая спор, суды сослались на статью 19 Положения о векселе и исходили из того, что векселедержатель, в пользу которого совершен залоговый индоссамент, вправе реализовать свои права посредством прямого истребования исполнения по векселю.

Суды отметили, что факт совпадения в одном лице кредитора по кредитному договору и векселедержателя не свидетельствует о необоснованности заявленного требования, поскольку вексельный долг основан на реальном требовании к должнику из заемных обязательств.

При погашении требований банка по кредиту будет прекращаться и обеспечивающее обязательство, поскольку размер удовлетворенных требований по акцессорному долгу не может превышать сумму основного обязательства.

При таких условиях суды пришли к выводу о наличии оснований для включения требований банка в реестр и, соответственно, об отказе в удовлетворении требований компании.

Верховный Суд РФ по кассационной жалобе компании изменил судебные акты, указав следующее.

Отношения между банком, должником и компанией были построены по следующей модели. Банк выдавал кредит, одновременно принимая в залог от компании эмитированные самим же должником векселя на сопоставимую с размером кредита сумму. Такое обеспечение, с экономической точки зрения, не является классическим: с одной стороны, оно в отличие от обычного залога не обособляет ценность неденежного имущества должника для целей удовлетворения конкретного кредитора, с другой стороны, оно не повышает гарантии возврата долга за счет имущества стороннего (третьего) лица, не являющегося заемщиком.

В то же время передача векселей самого заемщика в залог повышает вероятность исполнения обязательства перед кредитором иным образом: подобное структурирование отношений предполагает, что долг перед компанией по векселю не будет уплачен ранее долга перед банком, в результате чего банк фактически начинает контролировать долговую нагрузку на должника со стороны иных кредиторов (векселеполучателей), предоставивших обеспечение.

Соответственно, гарантия исполнения обязательства по кредиту увеличивается в связи с тем, что внутри отношений банка и выдавшего обеспечение кредитора (залогодателя) удовлетворение из относительно ограниченного имущества должника будет предоставлено сначала банку, а затем иным кредиторам. Следовательно, требование залогодателя фактически субординируется по отношению к требованию банка (применительно к правилам статьи 309.1 ГК РФ).

Верховный Суд РФ указал, что в этом деле перед судами стояла задача принять решение, которое, с одной стороны, позволяло бы включить требование по векселю в третью очередь реестра (поскольку могут быть иные кредиторы, не участвующие в отношениях банка с залогодателем, перед которыми последний не обязывался получить удовлетворение в пониженной очереди), а с другой стороны, обеспечить субординацию вексельного долга перед кредитным обязательством.

В связи с чем судам был предложен следующий механизм: по отношению к требованиям всех иных кредиторов, не участвующих в обеспечительных отношениях, долг по кредиту и вексельный долг должны восприниматься и учитываться как единое консолидированное обязательство. После реализации имущества должника (или наполнения конкурсной массы в результате иных действий, например, оспаривания сделок) при определении пропорции, на основе которой выручка будет распределяться между кредиторами, данное консолидированное требование учитывается целиком как если бы это было одно требование, принадлежащее одному кредитору. Затем поступившие в пользу держателя (держателей) данного консолидированного долга средства расходуются сначала на погашение требования с приоритетом, а потом (в случае полного погашения приоритетного требования) – на удовлетворение обеспечительного требования.

Решая вопрос, кто должен быть учтен в качестве кредитора по обеспечительному долгу, суды в рассматриваемой ситуации правильно приняли во внимание, что в пользу банка был совершен залоговый индоссамент, в связи с чем он в силу пункта 19 Положения о векселе как фактический держатель ценных бумаг имеет возможность осуществлять все права, вытекающие из них.

В то же время по смыслу пункта 4 статьи 329 ГК РФ прекращение основного обязательства по общему правилу влечет прекращение обеспечивающего его обязательства. Применительно к настоящему обособленному спору это означает следующее: после того, как размер удовлетворенного обязательства в рамках единого консолидированного требования будет соответствовать размеру долга по кредиту, залоговое обязательство компании перед банком прекратится. Следовательно, у банка не останется основания как для признания его кредитором по векселям в реестре, так и для удержания

« Вернуться

Источник: ЗАКОН.РУ
Автор: А.Ткачев, LLM
Опубликовано 16 июля 2020 года