Новости

О наследственных правах наследника-банкрота

Нет для нормального юриста ничего хуже ситуации, когда его собственное представление о праве жесточайшим образом расходится с правоприменительной практикой, да причем таким образом, когда право призвано защищать права граждан, а практика - интересы хозяев жизни. Я ещё могу скрепя сердце принять сомнительную позицию судебной системы по вопросу момента возникновения права собственности на жильё, приобретённое с использованием средств материнского капитала. Там Верховный Суд поправил слабо написанный закон своим весьма натянутым толкованием. Но сделал это суд в интересах несовершеннолетних детей и прочих слабых участников оборота, защищая их от последствий сомнительных сделок. Да, на мой взгляд, никаких оснований считать, что право собственности возникает в момент использования средств "маткапитала", нет, но хотя бы социальность цели радует.

Ситуация оказалась гораздо хуже с банкротством граждан, имеющих право на принятие наследства. Я говорю в первую очередь об известном деле под номером А41-42616/2015, по которому Верховным Судом РФ было "засилено" решение нижестоящих судов (Определение ВС РФ от 14 сентября 2018 года № 305-ЭС18-13167), признающее недействительным отказ банкрота от наследства.

Как следствие, в России распространяется практика, что за банкротов наследство принимают (а равно отказываются от него) финансовые управляющие (на стадии реализации имущества), а на стадии реструктуризации долгов наследник действует с их предварительного письменного согласия.

Известно, что Конституция России гарантирует гражданам право - подчеркну: ПРАВО - наследования. Известно также, что принятие наследства или отказ от него является сделкой. Вопрос лишь в том, подпадает ли эта сделка под пункт 5 статьи 213.11 и пункт 5 статьи 213.25 Федерального закона от 26 октября 2002 года № 127-ФЗ «О несостоятельности (банкротстве)» (далее – Закон о банкротстве), как по формальным признакам, так и по своей природе.

В моей практике как нотариуса уже была попытка заключения брачного договора женой с финансовым управляющим мужа. Курьёз? Отнюдь. Ведь по существу принятие наследства и отказ от него – немногим менее сакральный институт, чем заключение брачного договора. И наследственное право – даже более императивная подотрасль гражданского права, чем договорные отношения супругов.

Что говорит нам пункт 5 статьи 213.11 Закона о банкротстве (процитирую лишь то, что можно как-то отнести к наследованию)?

"5. В ходе реструктуризации долгов гражданина он может совершать только с выраженного в письменной форме предварительного согласия финансового управляющего сделки или несколько взаимосвязанных сделок:

по приобретению, отчуждению или в связи с возможностью отчуждения прямо либо косвенно имущества, стоимость которого составляет более чем пятьдесят тысяч рублей, недвижимого имущества, ценных бумаг, долей в уставном капитале и транспортных средств;"

Аналогичная выборка из пункта 5 статьи 213.25 Закона о банкротстве:

"5. С даты признания гражданина банкротом:

все права в отношении имущества, составляющего конкурсную массу, в том числе на распоряжение им, осуществляются только финансовым управляющим от имени гражданина и не могут осуществляться гражданином лично;

сделки, совершенные гражданином лично (без участия финансового управляющего) в отношении имущества, составляющего конкурсную массу, ничтожны. Требования кредиторов по сделкам гражданина, совершенным им лично (без участия финансового управляющего), не подлежат удовлетворению за счет конкурсной массы;"

Сразу обратим внимание, что если принятие наследства ещё можно считать сделкой по приобретению наследства, то отказ от него однозначно нельзя считать отчуждением имущества. Чтобы что-то отчуждать, надо что-то вначале иметь. Помните "Трое из Простоквашино"? Там это хорошо на пальцах объясняется. Жаль, не всем это так же очевидно, как коту Матроскину. Можно ли считать отказ от наследства отчуждением "имущественного права на принятие наследства"? Тоже НЕТ, поскольку это право по своему существу неотчуждаемо. Кредиторам его передать НИКАК НЕВОЗМОЖНО.

Безадресный отказ ведёт просто к прекращению права на принятие наследства. Но и отказ от наследства в пользу другого наследника не является уступкой права. Это строго формализованный институт наследственного права - в пользу кого именно можно отказаться, и не всегда вообще можно отказаться в пользу кого-то (например, при имеющемся подназначении наследника, при наследовании обязательной доли - нельзя). И нельзя отказаться в пользу кредиторов (разве что они тоже являются по невероятному совпадению - наследниками покойного).

Можно ли поверить, что Верховный Суд РФ, а до него нижестоящие арбитражные суды спутали вполне отчуждаемое право на наследственное имущество с неотчуждаемым правом на принятие наследства? Это было бы как-то уж совсем печально. Скорее дело совсем в другом. В очередной "целесообразности", уже как-то привычно подменяющей законность.

И это не единственная проблема данного толкования. Например, в ходе реализации имущества ограничения касаются лишь имущества, входящего в конкурсную массу. О каком именно имуществе идёт речь применительно к принятию наследства? Входит ли в конкурсную массу "право на принятие наследства"? Или речь о "шкуре неубитого медведя" - потенциально принадлежащем должнику наследственном имуществе? Может ли "потенциальное имущество должника" вообще входить в конкурсную массу? Совершенно точно нет. Что не успело поступить в собственность банкрота до завершения стадии реализации имущества - учёту в банкротстве не подлежит (кроме каких-то особых случаев вроде умышленного сокрытия активов от кредиторов и суда).

Могут задать вопрос: как обойтись без согласия финансового управляющего на принятие наследства? Известно ведь, что несмотря на формально защищающий наследника от долгов наследодателя механизм российского наследственного права, зачастую реальность куда печальнее: принятое наследство стремительно и катастрофически обесценивается, но долги приходится гасить исходя из его цены в момент смерти владельца. Действительно, здесь защитить интересы кредиторов было бы уместно. Вот только НЕ через запрет самостоятельного принятия наследства наследником. А сделать это следует через жёсткое разделение долгов наследодателя и наследственного имущества, с одной стороны, и личных долгов наследника и его конкурсной массы, с другой. Сначала гасим долги наследодателя за счёт наследственного имущества, а долги наследника - за счёт его ненаследственного имущества. И только потом, если наследственное имущество ещё осталось, и долги наследника тоже, за счёт этого оставшегося имущества гасим эти оставшиеся долги. Всё это надо просто прописать в законе, но и до принятия такого закона вполне можно восполнить пробел судебным толкованием.

А от насильственного "принятия" наследства остался всего один шаг до принудительного труда!

В принятии наследства имеется личностный компонент. Вам не хочется иметь ничего общего с выгнавшим вас отцом - и даже принять после него наследство вы не желаете. И наоборот, вы делом чести считаете принять наследство после отца, пусть даже с долгами... Суд всё наследование сводит к сугубо прагматическим элементам - как на счётах: у кредитора добавится денег? значит, делаем так, как будет хорошо для кредитора. К сожалению, это дорога, которая ведёт в тупик, а не к Праву с большой буквы. Даже если имеются формальные признаки фактического принятия наследства, жёсткий запрет отказываться от него явно сомнителен.

 Поневоле вспоминается К. Маркс с его высказываниями о том, что в буржуазном обществе всё - сделка, включая брак. Давайте оценим в рублях, выгоден ли кредиторам развод, - и запретим разводиться без согласия финансового управляющего. Запретим банкроту увольняться с работы, ведь кредиторам это невыгодно. А там, глядишь, вернём каторжные работы и долговое рабство - "незаслуженно забытые общественные институты"...

Это уже не первый случай в нашей новейшей истории, когда поддержку государства получает откровенно прокредиторская правовая позиция. Очень хочется верить, что это определение лишь случайная флуктуация в праве. Или что практика судов со временем изменится. Но пока приходится жить в условиях, когда закон говорит одно, а своим же коллегам приходится разъяснять совершенно другое, со словами "но суд считает иначе".



« Вернуться
Источник: ЗАКОН.РУ
Автор: Илья Радченко
Опубликовано 12 января 2021 года