Новости

Реформа банкротного законодательства: разрушить и построить заново

Реформа банкротного законодательства: разрушить и построить заново (вариант Минэкономразвития) или довериться прецедентному регулированию и провести точечные корректировки (вариант здравого смысла)

Мы наблюдаем очередной раунд драматического конфликта интересов вокруг нового закона о банкротстве. В информационном  пространстве  несложно увидеть латентные  столкновения представителей основных групп, вовлеченных в банкротные мероприятия –  СРО арбитражных управляющих,  страховщиков, ФНС, теневого банкротного сервиса и прочих акторов этой истории.

От конфигурации нового закона зависит то,  сколько еще проживет действующая (крайне не прозрачная и часто ориентированная на теневой интерес), структура  отечественных банкротных отношений.   Хотя, очевидно, что в том пещерном виде, в котором ей удалось просуществовать последние два с половиной десятка лет, она сохраниться уже не сможет. Это поезд уходит вслед за отчалившим ранее (в середине нулевых)  локомотивом примитивных налоговых оптимизаций. Причем, изменения ситуации (что отрадно) – неизбежны,  вне зависимости от того будет или нет принят новый закон.

На этом ресурсе коллеги уже анализировали (достаточно подробно) и прошлую и нынешнюю редакции закона от Минэкономразвития. Конечно, черт зарыт в деталях (и их изучение полезно), но полагаю, что сейчас в эти детали можно и не углубляться – достаточно  послушать инициаторов нового закона о его причинах, концепции и основных направлениях. И для начала понять главные вещи – действительно ли объективны и  беспристрастны авторы законопроекта (и не играют ли «случайно» на одной из заинтересованных сторон), а также то, насколько верно они  представляют себе проблемы отрасли и способы их решения.

Первую скрипку в этой партии играет вице-премьер Андрей Белоусов. Он презентовал Первому лицу – а вернее его администрации, за которой собственно и будет последнее слово – очередную концепцию реформы закона о банкротстве (совещание у Президента РФ от 10.02.2021 года).

В качестве причин новой реформы Белоусов указал на пробелы в законодательстве о банкротстве и  недобросовестную деятельность квазирейдеров, использующих такие пробелы. Указанные негативные обстоятельства, по мнению авторов законопроекта,  исключают достижение легальных целей банкротства  - восстановление платежеспособности или погашения требований кредиторов.

Таким образом, концепция реформы сводится к восполнению пробелов и устранению недобросовестного влияния на процедуру со стороны третьих лиц.   

Полагаю, что ситуацию в отрасли и концепцию реформы в высоких кабинетах представляют себе, в общем и целом, верно. Но какими же средствами предложено достичь результата?

Вице-премьер определил три основных направления реформы: оптимизация (сокращение) процедур банкротства; изменения порядка утверждения управляющих; усиление ответственности СРО.

На кратком анализе этих направлений – то есть на их  адекватности обозначенным правительством  вызовам  и хотелось бы остановиться.

Первое направление: сокращение количества процедур до двух основных – реабилитация и конкурсное производство.

В России всегда считалось, что любая реформа должна сносить на корню существующее положение дел (то самое «до основания, а затем») – ибо только в этом случае можно надеяться на формирование новой «здоровой» системы общественных отношений.

Действуя в этом ключе, Правительство предлагает оставить две процедуры: реструктуризацию и конкурс. В этом суть искомой оптимизации. При этом, сложившаяся практика уже давно явочным порядком установила ту самую дихотомию. В банкротстве юридических лиц (по ФАКТУ) только две процедуры – наблюдение и конкурс. Все остальное в пределах статистической погрешности.     

Что касается реабилитации (в форме реструктуризации), то ее существующий аналог (внешнее управление) – не работает не столько в силу пробелов в правовом регулировании, сколько по причине отсутствия воли и интереса у должников и кредиторов к восстановлению платежеспособности. Реструктуризация долга с его поэтапным погашением – это отдельная тема, для реализации которой не достаточно просто изменить закон о банкротстве – для этого необходим поиск внешних источников финансирования (возможно государственных). Это не банкротный вопрос, скорее финансовый. Не время и не место его сейчас обсуждать – нет ни интересантов, ни финансовых инструментов для этого.

Ликвидация процедуры наблюдения (как предложено в проекте закона) не приведет к ее фактическому изъятию – она будет существовать в рамках конкурса и реструктуризации, как период до формирования реестра и/или утверждения плана  (осуществления иных технических мероприятий) – именно в таком скрытом виде она сейчас существует в процедуре банкротства физического лица.    Как не назови ее – она неизбежна. Острой необходимости в ее ликвидации и включения в состав иных процедур сейчас нет.

Банкротное законодательство это сфера прецедентного регулирования (как и налоговое, например), поэтому соглашусь с ГПУ Администрации Президента, что здесь критически важно сохранить сформированные практикой правовые подходы, особенно в очень тонкой сфере оценки добросовестности. Предложенный проект ожидаемо создаст длительную неопределенность с применением большого количества новых норм.

В этой части предложения нового закона, скорее, влекут дезорганизацию отрасли банкротства с долгим периодом стабилизации за счет судебных разъяснений. А в мутной водичке, как раз и будут множиться те квазирейдеры, о которых рассказывал вице-премьер.  

Реформа здесь может дать обратный результат.

Второе направление: механизм отбора арбитражных управляющих. Его целью, очевидно, является попытка «зачистить» сообщество арбитражных управляющих, исключив из него тех, кто ведет процедуры неквалифицированно или действует недобросовестно в своих интересах или интересах  третьих лиц.

Цель достойная, но средства (бальная система, реестры и т.д.) – совершенно не адекватны, избыточны, могут повлечь значительные бюджетные траты и ущемление интересов арбитражных управляющих.         

На мой взгляд, разумное и добросовестное поведение управляющих может быть стимулированно несколькими связанными средствами: формированием понятного и прозрачного стандарта деятельности АУ;  неизбежностью ответственности при отклонении от такого стандарта; и адекватной системой вознаграждения.

Без всяких новых законов (и замысловатых схем регулирования) практика уже идет по пути ужесточения требований к деятельности арбитражного управляющего (например,  Определения №305-ЭС19-17553 от 24.08.2020 года и № 308-ЭС16-10285 от 28.02.2020 года.). Нижестоящие суды «медленно, но уверенно» встают на эту же колею. А это значит, что стандарт качественного управления в банкротстве активно формируется и грубое отклонение от него чревато серьезными последствиями для арбитражного управляющего (административной ответственностью, отстранениями, высоким страховым тарифом и убытками).

Этих вероятных неприятностей вполне достаточно, чтобы очистить ряды арбитражных управляющих от тех, кто не хочет или не может работать честно и грамотно.  Причем произойдет это автоматически – без лишних законодательных надрывов, которые влекут бюджетные траты, неразбериху  и на самом деле искусственно ухудшают положение управляющих. Правда, процесс очищения потребует определенного времени, но это неизбежно.

Третье направление: корректировка роли СРО арбитражных. управляющих

Концепция реформы СРО, очевидно,  имеет целью вытеснения с рынка  тех объединений, члены которых не обеспечивают качественного и независимого  ведения процедур. В это плане можно только приветствовать потенциальное увеличение количества СРО и размеров их компенсационных фондов.  

Но это не главное в борьбе с недобросовестными объединениями управляющих, основное здесь (как и в случае с самими управляющими) – имущественная ответственность. Существующий сейчас порядок обращения взыскания на средства комфонда – сложен и тернист, чтобы добраться до этих средств кредитору надо сильно постараться. 

Если ситуация изменится (а она движется в этом направлении) – и взыскивать убытки за счет компенсационного фонда станет проще, то  СРО, которые не обеспечивают надлежащего контроля за управляющими и/или пытаются недобросовестно влиять на процедуры,  постепенно уйдут с рынка, поскольку будут не в силах постоянно восстанавливать компенсационный фонд.  

В качестве механизма, способного законодательно упростить взыскание средств с компенсационных фондов СРО, я бы предложил предоставить кредиторам право самим выбирать к кому обратиться за убытками: страховую компанию или СРО.  В случае погашения требований, СРО могло бы с регрессом выйти к страховщику. Вместо этого можно вообще установить солидарную ответственность страховщика и компенсационного фонда.

_____________________________________________________________________

Подводя итог краткому анализу концепции нового закона о банкротстве, надо отметить, что в представленном виде -  это не работоспособный механизм, который не решает наиболее существенных задачи назревшей реформы банкротной отрасли.  Авторы проекта в очередной раз использовали абсолютно негодный способ кардинальной замены существующих институтов, вместо их точечной корректировки с учетом практики и мнения профессионального сообщества. При этом в законе, конечно, есть полезные вещи – например, реформа торгов, изменение порядка вознаграждения управляющего.

На вопрос «что это было?» - в смысле, зачем Правительству повторно представлять обществу умозрительный и неадекватный закон – у меня ответа нет. Есть только предположения – если рассуждать с позиций теории заговора, то можно предположить, что за всей этой мишурой пустых и бессмысленных норм кроется чей-то хорошо прикрытый интерес, заложенный  туда опытными лоббистами. Возможно. Но скорее, это просто обычная административная отработка вопроса, где главное не устранить проблему, а отреагировать на нее, причем бурно и обильно.