Новости

Номинальные члены правления избежали ответственности за не свои решения

 Что ждать от позиции ВС по делу о банкротстве «Гринфилда»

В деле банка Гринфилд (мы писали об этом 11 октября с.г.) Агентство по страхованию вкладов предложило суду классический длинный перечень лиц, которые должны быть привлечены к субсидиарной ответственности на 6 млрд рублей. В него попали все члены правления банка, которое одобряло кредиты и иные сделки, ставшие причиной несостоятельности банка.

Основным значимым обстоятельством данного дела являлось то, что члены правления участвовали в нем номинально, фактически никаких решений не принимали, а документы об одобрении сделок оформлялись реальными бенефициарами.

Суд первой инстанции посчитал, что номинальный характер деятельности ответчиков не является основанием для освобождения от субсидиарной ответственности.

С данной позицией не согласился суд апелляционной инстанции, отказавший в привлечении к субсидиарной ответственности всех ответчиков, поскольку банкротство должника наступило в результате действий иных лиц, а ответчики не являются выгодоприобретателями совершенных сделок.

Суд кассационной инстанции, в свою очередь, отменил определение суда апелляционной инстанции и оставил в силе решение суда первой инстанции, указав, что номинальный характер деятельности ответчиков не является основанием для освобождения от ответственности.

Определением Верховного суда Российской Федерации от 03.09.2021 дело передано на рассмотрение Судебной коллегии по экономическим спорам (судья И.А. Букина).

В судебном заседании 11.10.2021 Экономическая коллегия огласила резолютивную часть решения – в привлечении членов правления банка к субсидиарной ответственности суд отказал.

Привлечение ответчиков в деле банка Гринфилд к субсидиарной ответственности на 6 млрд рублей действительно представляется необоснованным, поскольку одобрения сделок, которые привели к несостоятельности, члены правления фактически не совершали. В рамках классической понимания состава деликтной ответственности ответчики не совершили никакого действия, причинно связанного с негативным последствием – банкротством.

Однако нельзя ли здесь поставить вопрос иначе и предположить, что именно бездействие в виде номинального участия в управлении банком стало причиной банкротства должника? Если бы члены правления исполняли возложенные на них функции разумно и добросовестно, то спорные сделки не должны были получить одобрения. Не станет ли это решение своеобразной «индульгенцией» для номинальных участников органов правления банков, явно осознающих использование их номинальной позиции в недобросовестных целях, и, возможно, извлекающих из данного обстоятельства определенную выгоду?

Возможно, в мотивировочной части решения Верховный Суд РФ какие-то из поставленных вопросов будут сняты.